Дуся не могла уехать из дома Муромцев, не сообщив им, что нащупала тождественность двух происшествий годичной разницы. Она написала о «Хабанере», исполняемой двумя ворами перед смертью. Сообщила, что отправилась на встречу с воропаевцем.

Если бы гостья надолго запропала, опытные Муромцы первым делом бросились бы исследовать ее вещи. Искать зацепку. Что было б дальше – ясно. И в этом случае сыщица Стаса не обманула: в студии шансона ее и Антона нашли бы обязательно.

Пусть позже, но нашли бы.

Вот только возле двери в подвал сейчас наверняка стоит какой-то укромный транспорт с вооруженными бандитами из приближенных Мони. Этим приближенным, можно предположить, сказали: «В подвал не суйтесь. – Зрелище запертого сына Воропая не для слабонервных, а Крученый умеет убеждать людей. – Но если кто-то туда попрется – знаете, что делать».

А через несколько часов прочесывать квартал пошли бы простые полицейские и участковый.

Теперь же сюда направят спецназ. Поскольку Землероева дала Терезе сигнал: «Я в смертельной опасности!»

Евдокия закончила разговор с Муромцевой. Хабанера, держащий телефон перед ее губами на громкой связи, произвел отбой. Внимательно посмотрел на девушку.

– Доволен? – несмело поинтересовалась Евдокия.

Она до ужаса боялась, что стала ненужной киллеру! И тот не выполнит договора, пристукнет ее прямо в туалете: удобно, рукомойник рядом, пол гладкий, кровь легко отмыть. А после можно и с Крученым разобраться.

– Вроде бы все в масть, – не отводя пристального, изучающего взгляда, проговорил убивец.

– Тогда пойдем?

– По любовнику соскучилась?

– Нет. Твое общество пугает, – созналась Евдокия.

– А это правильно. – Хабанера внушительно кивнул. Собрал исписанные листы и толкнул сыщицу на выход.

В застеколье ничего не изменилось. Крученый ушел в облюбованный угол, сел в прежнюю позу – все равно ведь сесть придется, когда бывший друг станет любовницу (бывшую?) сюда пропихивать.

Но Евдокия сразу же к закрытой двери не подошла. Резко вильнула к пульту и повернула давно примеченный тумблер с однозначно читаемым значком: огоньки на режиссерской аппаратуре погасли.

Дуся обернулась к Стасу:

– Можно? Можно, мы поговорим без свидетелей?.. Мы же не знаем, сколько нам еще осталось… Пожалуйста.

Евдокия молила взглядом, но Стас в состроенные глазки котика из Шрека не смотрел. Он перевел взгляд на Крученого. Посмотрел на сидящего за стеклом друга и кивнул.

Молча протолкнул Евдокию через порог комнатушки. Неожиданно, не закрывая двери, приказал:

– Стой.

Дуся испуганно обернулась.

– Ты ведь что-то задумала, правда? – Испытывающе глядя на москвичку, Стас хмурился. – На площади Ленина меня будет ждать засада, да?

Евдокия ничего не смогла поделать: ее глаза ерзнули и мигнули!

Хабанера очень верно подгадал момент для главного вопроса – Дуся уже немного расслабилась, ее существенно отпустило.

– Понятно, – усмехнулся киллер. – Удачи вам, ребята.

С этими словами штатный душегуб воропаевских закрыл дверь и скрылся в коридоре.

У Евдокии подкосились ноги и случилось знакомое состояние – воздуха вдруг стало не хватать.

Заметив, что Дуся зашаталась, Антон к ней подскочил, обхватил за талию и подтащил к высокому табурету. Помог вскарабкаться.

– Доигралась, милая? – шепнул, впрочем, весьма сочувственно.

Евдокия невразумительно помотала головой, поскольку последние слова убивца можно было расшифровать двояко. В них вроде бы издевки не было, но, по сути, быть она должна. Поскольку подразумевалась.

– Как думаешь, он нас сдаст? – едва шевеля помертвелым, уставшим языком, спросила девушка.

– Стас? Моне?.. Стас – покойник, детка. И знает это лучше нас.

– Ты думаешь? – Евдокия распахнула глазищи во всю ширь.

– А то. Моня его скальп на сходку принесет и объявит, что наказал убийцу Конника. Живым взять, мол, не получилось, поскольку Стас в бега собрался по-серьезному. Пришлось валить.

– Но ведь смерть Хабанеры не решит проблему! – распрямляясь на табурете, воскликнула Евдокия. – В этом деле многие замешаны, всех не уберешь!

– Кто, например, замешан? – улыбаясь ласково, как неразумному ребенку, спросил Крученый.

– Ну-у-у… эти ребята, что Линку и Серегу с поезда сняли.

– Тут есть варианты, – кивнул Антон. – Все зависит от того, кто им приказы отдавал…

– Навряд ли воры звукорежиссера будут слушать! – перебила Евдокия.

– А Стас давно уже не звукорежиссер, – твердо произнес Крученый. – Да и где уверенность, что это парни не из его ансамбля песни и пляски?

– Принимаю, – кивнула Евдокия. – Если приказы отдавал твой бывший друг, то он покойник.

– А если Моня отдавал, – продолжил «Че», – то покойники все четверо. И те, кто наших друзей с поезда снял, и сами Линка с Серегой.

– Господи, – простонала сыщица, – но надо же что-то делать!

– Что? Что мы можем сделать отсюда?

Евдокия до боли закусила нижнюю губу. Сползла с табурета, засновала, закружила по комнатушке.

– Нет, нет, нет… Тереза все поняла правильно, когда Стас придет за флешкой, за ним проследят…

Неожиданно услышала:

– Знаешь, в чем твоя главная ошибка?

– В чем? – остановилась сыщица.

– Ты рассуждаешь как женщина. А отправлять Терезу на встречу будет мужчина.

– То есть?

– Женя Муромец свою жену любит? – начал объяснения с вопроса стопроцентный тигр-самец.

– Ну.

Антон оперся спиной о стену, долго-долго глядел в глаза девушки. И произнес:

– Я бы, например, свою любимую женщину под пули не отправил. В городе черт-те что творится, вора в законе грохнули… Я бы на месте Муромца Терезу к площади Ленина близко не подпустил. Ни за что, ни за кого.

– То есть… – повторно вякнула Дуся. – Ее на площади не будет?!

Антон пожал плечами:

– Ты плохо знаешь город. Бывшая площадь Ленина, которую по привычке так и называют, – огромная пустынная площадка. Там раньше демонстрации со всех концов города сходились-расходились, трибуны обтекали кругом. В девять часов вечера там будет пусто. Площадь простреливается. Стас – снайпер. Не думаешь же ты, – Крученый усмехнулся, – что Стас сам к Терезе подойдет?.. Нет, Дуся. Он отправит за флешкой какого-нибудь пацана и с расстояния посмотрит, как дело будет продвигаться. А следить за этим малолеткой – пустой номер.

– Уверен? – помертвело прошептала Евдокия.